Ознакомительная версия.
Восхождение в Сферу Разума
Мифическая космография
Максим Максимович Александров
© Максим Максимович Александров, 2017
ISBN 978-5-4483-7104-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Теперь понятно, что мудрец изрёк
«Мир духов рядом, дверь не на запоре,
Но сам ты слеп, и всё в тебе мертво. Умойся в утренней заре, как в море
Очнись, вот этот мир, войди в него».
Гёте. Фауст
Архетипическая реальность – та, которую описывает мифическая космография, – это мир снов и видений, легенд и астральных путешествий. Для древних он был частью реальной географии; человек Нового времени, скорее, воспримет его как царство фантазии. Но устойчивость и повторяемость образов иной реальности, встречающихся у повествователей разных времён и народов, заставляет отнестись к ним серьёзнее, чем просто к поэтическому вымыслу. Искусство и литература XX века не исключение: в вымышленных мирах, созданных художниками и писателями, мы вновь и вновь встречаем сюжетные схемы, восходящие к мистикам и духовидцам далёкого прошлого. В этой книге мы постараемся соотнести ряд базовых сюжетов и описаний из различных произведений со структурой архетипической реальности, открытой древними и современными «психонавтами». И окажется, что «Иной мир» имеет к нам не столь уж отдалённое отношение…
Для начала попробуем войти в образную систему и логику космографического мифа.
Мифологическая модель Мирового Яйца, которой мы воспользуемся, известна в очень многих традициях1.
В подробности мы здесь пускаться не будем2, но обозначим основные архетипы.
Сферы-оболочки окружают земной «желток», всё более «утончаясь» по мере удаления. За сферой Стихий (Воды, Воздуха, Огня) следует сфера Эфира, потом сферы планетных орбит и, наконец, звёзд – это Астральная сфера. Выйдя за пределы последней по направлению «вверх», можно достичь Сферы Разума, «вниз» – погрузиться в безначальный Хаос.
«Плоскость земли» на схеме скорее имеет астрономический смысл, чем реально соотносится с нашей физической Ойкуменой (последняя обозначена белым квадратиком), однако, по описанию мифов, путешествие по ней – это движение по горизонтали. Джамбудвипа – это название нашего «континента» (т. е. реального окружающего нас земного мира) в буддийской мифологии.
Чем дальше от Земли, тем выше и совершенней миры. Но по логике мифа путник может их достичь, не только поднимаясь в небеса или взбираясь по склонам Мировой Горы, но и опускаясь в подземелья – нисходя на Нижние Небеса, или даже просто двигаясь к горизонту. При этом всегда существует рубеж, за которым привычный мир становится всё более сказочным. Это может быть река, или море, или просто густой туман. Вход может быть через пещеру, или колодец, или через изменённое состояние сознания.
Саламандра, жгись
Ундина, вейся,
Сильф, рассейся,
Кобольд, трудись!
Кто слышит впервые
Про эти стихии,
Их свойства и строй,
Какой заклинатель?
Кропатель пустой!
Гёте. Фауст
Куда ведёт этот вход? Туда, где, как считалось, постоянно обитали и ныне обитают предки. В магический мир, через который происходит управление нашей реальностью. Мир говорящих зверей и одушевлённых стихий, место, где можно встретиться и договориться с хозяевами всего сущего, узнать их волю и получить новое знание.
Уже в самые древние времена ворот в эту страну было известно несколько:
Сон
Это изменённое состояние сознания доступно каждому. Граница сна и яви в мифическом сознании размыта. Но сон может обладать более высоким сакральным статусом, ведь в нём возможна встреча с духами и предками. Недаром мифологическое время первопредков называлось австралийскими аборигенами «временем сновидений».
Безумие
Безумие, временное или постоянное, тоже было священной болезнью, через которую с миром говорит Иное. Оно могло иметь и инициатический характер.
Вообще в современной психиатрии сознание первобытного человека, скорее всего, было бы оценено как клиническое. Начиная с того, что у него было несколько душ, с которыми он мог вступать в диалоги…
Смерть
Смерть – это самый надёжный способ встретиться с духами, поэтому и статус у неё наивысший. Смерть и воскресение – инициация, которая, по сути, моделирует все остальные.
Следующие три входа уже могут считаться психотехниками и известны как «архаические техники экстаза». Основных тоже три:
Танец
Танец, ритм – древнейшее искусство и одновременно техника, вводящая в трансовое состояние. Духи тоже являлись танцуя и отличались друг от друга своим танцем. Здесь истоки и Цама, и круга эльфов…
Боль
Боль и предельное страдание вообще во все века были способом приобщения к иному. Здесь и крайний аскетизм с умерщвлением плоти, и болезненные инициации, и культ мучеников, и пытки пленных, приносимых в жертву индейцами…
Психоактивные вещества
Применялись с древнейших времён. В современной антропологии всё больше сторонников гипотезы, связывающей пещерную живопись с сюжетами галлюцинаторных видений. И божественная сома-хаома и мазь ведьм имеют к этим веществам самое прямое отношение.
Наконец, ещё три входа, более абстрактных:
Символ
Иная реальность или вход в неё здесь моделируются, изображаются. Чтобы войти, воспользовавшись символом, требуется достаточно разработанное сознание.
Символизировались и базовые биологические программы: выживание, размножение, доминирование обрели сакральный статус в форме войны, власти и секса и также стали рассматриваться как врата. Пища тоже была символизирована – в сакрально-оральном комплексе (причастие и прикладывание к мощам и иконам – его развитие).
Жертва
Жертвоприношение основано на символе. Семантика его разнообразна и подвергалась многостороннему осмыслению в традициях: от «даю, чтобы ты дал мне» до самопожертвования (акт, неизменно вызывающий у окружающих катарсические переживания). Но в любом случае жертва – это приглашение «той стороны» к активному диалогу.
Путешествие
Тема, которой в основном и будет посвящена эта книга.
«Космос» древнего человека был очень мал. Путешествие, как выход за его пределы (в ночь, лес, море, руины, дальние страны), уже было символической смертью, местом встречи с Иным, поджидающим порой за ближайшим поворотом. Но постепенно маршруты вглубь Иного становились всё дальше, а техники погружения – всё изощрённей.
И всегда были люди с естественным обострённым восприятием архетипической реальности. Неслучайно поэзия в древности считалась чем-то сродни одержимости…
Возможно, в этом виновата история нашего вида, связанная с постоянным расселением-переселением по планете, но человек ощущал себя на земле пришельцем, живущим в окружении настоящих хозяев. Это животные и растения, духи-хозяева зверей, лесов и вод. Даже в собственном доме человека хозяином был домовой.
Чтобы войти в этот мир, человеку требовалось усыновление – необходимо было установить своё происхождение от земных богов и тотемов.
Хозяева были чужды, они скрывались и внезапно обнаруживали свою власть. Они были смертельно опасны и непредсказуемы. В них не было ничего рационального, их обуревали неконтролируемые вулканические страсти. Их причудливый уродливый облик точно соответствовал содержанию. Чтобы попасть на их территорию, достаточно было оказаться одному или заночевать в пустынной местности.
Миры сосуществовали через оборотничество. Люди, звери и духи постоянно превращались друг в друга, притворялись друг другом.
Умерев, люди и звери становились бродячими духами, такими же опасными и хтоническими (но, как и звери, поддающимися приручению).
И хозяева, и предки (в рассказах о них) вели себя совершенно асоциально. Они пребывали вне системы запретов, но именно это и характеризовало их как сакральных персонажей. Господствовала ксеносакральность: по-своему было священно всё чужое, враждебное и опасное и, конечно, поражающее воображение.
Правитель, шаман, пленник, изгой, чужак – все они принадлежали миру Иного.
Внекосмичность иных, вытесненных за пределы социума и огороженных забором почитания, цементировала космичность общины, поддерживаемой системой табу.
Но чтобы жизнь продолжалась, заборы эти должны были быть проницаемы.
Ознакомительная версия.
